(Воспоминания Б.Н. Казимирова, бывшего комбата, участника боев за освобождение совхоза «Красная Заря»)
Шел 1942 год. Сталинградский фронт готовился к ликвидации армии Паулюса. Раннее декабрьское утро застало роту Казина в лесополосе на подступах к совхозу «Красная Заря». Казин знал цену фашистам еще с тех первых боев, когда в сорок первом, теперь, казалось, таком далеком году, пришлось отступать, покидая украинские села, вырываясь то из одного, то из другого окружения.
Сегодня обычное, будничное фронтовое утро 21 декабря. В широком снежном окопе Казин собрал взводных Кошукоева, Медведева и Крюкова. Вокруг заснеженные поля, покрытые редким кустарником и сухими будылями бурьяна.
Непривычная тишина, нарушаемая лишь изредка разрывами одиночных дальнобойных снарядов. Рычат и лают дворняги и волкодавы, недавно привезенные на передовую в качестве санитаров и истребителей танков. Собаки помогают людям воевать против людей, да нет, не людей, против зверей в образе людей. В это же время старшина Мусийчук доложил, что завтрак готов.
- Корми солдат, а потом заглянешь сюда, — распорядился Казин. – А вам, братцы, — слушай боевой приказ.
Он с напускной строгостью посмотрел на взводных, таких же юнцов, каким был и сам. Отдавая каждому подробные распоряжения, он вглядывался в их лица. - Наступление начнем в 18:00 после артподготовки.
Идти в пехотной цепи всем, ни на шаг не отставая. Я нахожусь во втором взводе, вместе с Крюковым, — закончил Казин. - Разрешите идти? – спросил Кошукоев.
- Можно, а ты, Крюков, оставайся, позавтракаем вместе.
Они примостились в наскоро вырытом окопе, что был рядом, на случай артналета. Усиленно заработали ложками. - Ты, Гена, немного пригнись, а то у тебя голова, как у журавля из окопа выглядывает, — предостерег Казин друга.
- Не увидят. Теперь немцы улепетывают …
Но он не успел закончить. Тяжелый снаряд разорвался рядом. И когда Казин открыл глаза, перед ним сидело туловище взводного, рука с ложкой так и застыла над котелком. Казин содрогнулся. Он выбрался из окопа и почувствовал холодок, пробежавший по всему телу. Потянулся рукой к спине, полушубок будто раздвоился и медленно сполз к рукам.
Сержант Анцелиович оказался рядом и, сняв с себя полушубок, накинул его на плечи ротного. Молча расстегнул на гимнастерке Крюкова карманы и вытащил документы. Потом лопатой стал засыпать окоп.
Так, в донской степи, в одинокой редкой лесополосе навечно остался архангельский парень Геннадий Крюков, отроду девятнадцати лет. Закружила снежная поземка над головой солдата и понесла тяжелую весть в родимые края.
Известие о гибели взводного Крюкова долетело мгновенно до ротного тыла, и старшина Мусийчук, бросив свое хозяйство на попечение ездового Чекаленко, направился к командиру роты.
По пути в лощинах он видел скопление орудий, танков, «Катюш», целые стаи собак. На собачьих спинах были приторочены по бокам противотанковые мины. Кое-где виднелись упряжки с похожими на лодки санитарными санями.
Казин встретил его неожиданно:
- Принимай, старшина, крюковский взвод. Ты тут нужнее: скоро в наступление!
Медленно угасал день. Серебристыми блестками в воздухе кружились снежинки. Мороз крепчал.
Немцы опередили. Танки Манштейна рвались на прорыв блокированной армии фельдмаршала Паулюса.
Медленно поползли к лесополосе. Словно приглядываясь к нашим позициям, они, покачивая жерлами орудий, все быстрее и быстрее приближались. И вот уже ясно на броне вырисовывались смотровые щели.
И тогда с воем и рычанием к танкам устремились волкодавы. Некоторые, качнувшись под тяжестью мин, со страшной силой взрывались в бурьяне. Другие достигали цели и, низко нагнувшись, лезли под танки.
Оглушительный взрыв – и летит в воздух стальная башня. Немцы вначале не понимали, что происходит, а когда на поле уже горело с десяток танков, остальные повернули к совхозу. Собаки преследовали их….
Подробнее в №51
