Весеннее обострение
На склоне Клиновой балки среди сибирьков есть полянка для засады и моих наблюдений. Отсюда я всех внизу вижу, а меня – никто. И вот однажды по весне осторожно подобрался к той полянке, смотрю, – место занято.
Две гадюки устроили на ней танцплощадку. Он – «мал да недорослый», она – дебелая степенная тётя. Приподнялись над землёй, грудь о грудь потирают, чуть обвиваются, и, в упор друг на друга глядючи, зачарованно покачиваются. Танец у них такой. А танцы, как объясняла нам преподаватель зоологии беспозвоночных, когда рассказывала про улиток, есть совокупность движений, предшествующая близости.
Оказывается, даже улитки танцуют. Захотел увидеть воочию эту «совокупность движений». Знал, где улитки водятся. Выкопал парочку из-под листьев, ещё не отошедших от зимнего сна, откормил капустными листьями. И вот настал момент, положил улиток рядышком, волнуюсь: затанцуют ли, нет. Вылезли они из раковин, оглядели друг дружку глазами, что у них на таких рожках, возымели обоюдный интерес и начали вальсировать. Зрелище, как в замедленном кино, и полная синхронность. Потом встали на дыбки, любуются друг дружкой. Для пущего возбуждения улитки, как сказала та же учёная, покалывают друг дружку известковыми иголочками. Хранятся те иголочки в особом образовании, называемом мешком любовных стрел. Улитки – существа обоеполые, то есть гермафродиты. Слово происходит от имён древнегреческих богов: активного до невозможности Гермеса и красавицы Афродиты.
Вернусь на полянку. Попросил я гадюк танцевать в другом месте. Она вняла моей просьбе, подалась в сибирьки. А её прыщ, мелкий, да сердитый, в мою сторону сделал выпады, но видя, что его возлюбленная уползает, прытко заскользил ей во след.
Сижу, в бинокль наблюдаю. Вот добрый мой знакомый лисовин мышкует. В траву уши навострил, а как мышь услышит, прыгает на неё, но, кажись, всё мимо. Ногу лихо по-собачьи задерёт, побрызгает на то место и дальше идёт. Ещё прыжок, снова промах, и кобелиный приём с ногой. И так много раз. А с куста за лисовином сорока подглядывает, какой-то интерес свой поиметь хочет. Совсем недалеко зайчиха пасётся. Днём вышла, чтобы молочка прибыло, славненьких своих было чем покормить. Куропатка зигзагами на пути лисовина бегает. Это он запах свой на траву вешает, хочет скрыть им милую, на гнезде сидящую. А лис на зайчиху и куропатку – ноль внимания, знает, что ему их ни догнать, ни поймать, и нечего рыпаться. Меж тем он по старому следу стал возвращаться да на помеченных мочой местах припрятанных мышей собирать. А я-то думал, что неудачник папа лис, а ногу поднимает, чтобы подурачиться. Целую снизку мышей в пасть набрал и лисятам понёс. Не резон ему с каждой мышкой к норе бегать. Продуманный какой! Он ко мне привык, иногда отважится подходить к моим сибирькам. Я делаю ему ручкой, дескать привет. А он, измученный голодными детишками, даже не повиляет мне в ответ хвостом.
Увлёкся созерцанием идиллической картины, а когда глазушки свои опустил, увидел, что ядовитые любовники из сибирьков змеиными щёлками на меня воззрились, раздвоенными язычками мельтешат, словно угрожают, особливо этот мачо змеиный усердствует. «Кажется, я тут третий лишний, пожалуй, уйду. Совет вам да любовь и детишек кучу». Ушёл от греха на запасную поляночку, а там – серый клубок. Эти уже натанцевались и делом занялись.
С. Ломакин. фото автора
Подробнее в №20 от 15.05.2021